Волшебные пилюли: Как молодые американские компании меняют будущее медицины

Мэтью Херпер, Forbes

Малые и крупные компании соревнуются друг с другом в том, чтобы найти спасение от редких генетических мутаций, вызывающих рак. Толчок к развитию дают высокие цены на подобные лекарства и возможность попасть в анналы науки, а результатом таких изысканий становится стабильный рост курса акций.

Аллан Брандт, преподаватель истории медицины в Гарвардском университете, кажется, не ожидал, что однажды сам примет участие в ее написании. В 2012 году у него диагностировали острый миелоидный лейкоз, смертельную разновидность рака, но теоретически излечимую с помощью трансплантации костного мозга. Донором стала его собственная сестра, и за два месяца лечения ему пришлось пережить сложную процедуру пересадки дважды. Однако заболевание вернулось. Брандт с сожалением признает: «От третьей пересадки ничего хорошего можно не ждать».

Его спасение пришло в виде популярных биотехнологических разработок. Новый тип лекарств действует только на белки, произведенные отдельными генами, которые зачастую выявляются в ходе секвенирования ДНК раковых клеток. Иногда препараты действуют только на малой группе исследуемых, для этого требуются специальные анализы. К счастью для Аллана Брандта, у компании Agios, чей офис находится в 15 минутах езды от его университетского кабинета, есть препарат, действующий именно на его генетическую мутацию. Таких счастливчиков среди 21 000 человек, у которых ежегодно диагностируют ОМЛ, обычно набирается лишь несколько тысяч.

Для малых биотехнических фирм препараты против редких генетических мутаций являются привлекательным рынком сбыта, а при представлении общественности информации о положительной динамике исследований курс акций начинает стремительно расти.

Основана бывшим обозревателем Управления по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов, компания стремится разрабатывать действенные лекарства против редких мутаций. Первые результаты о лекарстве против раковых клеток с мутацией TRK заставили открыть рот в изумлении весь Уолл-стрит.

Agios во главе с ветераном биологических технологий Дэвидом Шенкайном изучает метаболизм раковых клеток. Пока у фирмы есть один препарат, который реализуется через компанию Celgene, и один готовящийся к выпуску — оба для лечения острого миелоидного лейкоза.

Крупные фармацевтические корпорации также заинтересованы в разработке препаратов для больных раком с различными генетическими мутациями. Лекарства для них могут стать многомиллиардной золотой жилой. Однако одному лекарству очень сложно стать для гигантов фармацевтического рынка крупной статьей дохода.


Препарат Iressa изъяли из продажи в 2005 году, но в 2015 году он вернулся как лекарственное средство для больных с генетическими мутациями. Далее планируется выпуск Calquence (акалабрутиниб) для борьбы с редким видом лимфомы.

Препарат Glivec, одно из первых и самых успешных средств направленного действия, стал дженериком, то есть не защищен патентами. Однако корпорация Novartis стала уделять гораздо больше внимания исследованиям в области подобных лекарств после покупки фармацевтического бизнеса по раковым исследованиям компании GlaxoSmithKline в 2015 году.

Продажи Xalkori (кризотиниб) от рака легких составляют миллионы долларов в год. К выпуску также готовится лорлатиниб, который будет конкурировать с продукцией малых компаний, например, Ignyta, и TP Therapeutics, куда из Pfizer перешел главный изобретатель кризотиниба.

Корпорация Roche владеет компанией Genentech, которая является первопроходцем в области противораковых средств направленного действия. Herceptin (трастузумаб) против рака груди стал  первым известным препаратом, который комбинировали с диагностическими тестами. А для препарата против рака легких под названием Tarceva (эрлотиниб) пришлось добавить необходимость диагностики, но случилось это спустя несколько лет после выпуска в продажу.

Брандт отмечает: «Когда мне поставили диагноз, этот препарат не был доступен вообще. Но позднее я стал его принимать, и он оказался для меня настоящим спасением. Здоровье ко мне вернулось. Я и сам довольно скептично отношусь ко многим разработкам и методикам, но с новыми препаратами у больных появляется реальный шанс на выздоровление».

Что заставляет фармацевтические компании вкладываться в рынки сбыта для всего лишь нескольких тысяч человек? Одна из причин — скорость. Огромная польза для серьезно больных людей предполагает более короткие сроки испытаний. Препарат компании Agios под названием Idhifa (энасидениб) был одобрен FDA уже через 4 года после начала клинических испытаний. Обычно этот процесс занимает 12 лет.

Другая причина инвестирования — цена. Agios дали лицензию на производство Idhifa корпорации Celgene, которая реализует препарат на сумму $25 000 в месяц. Брандт за лекарство не платит ничего, потому что участвует в клинических испытаниях.

Еще одной причиной является то, что наука сейчас переживает настоящий бум, а сочетание высоких шансов на успех и возможностей его быстрого достижения привлекает производителей лекарств как мед пчел. Джош Байленкер, в прошлом обозреватель из FDA, сам стал членом инвестиционной компании Aisling Capital. Основав в 2013 году компанию Loxo Oncology, он решил сосредоточиться исключительно на подобных препаратах, которые выбирают среди генов единственную мишень и эффективно с нею борются, пусть даже только в случае редких генетических мутаций. Байленкер утверждает: «Нужно добиться цели, понять, кто станет конечной аудиторией, и работать изо всех сил над клинической и регуляторной составляющими бизнеса».

Эта стратегия окупилась уже в июне 2017 года, когда Loxo Oncology представила первый препарат и впечатляющие результаты его клинических испытаний. Из 50 исследуемых, которые принимали лекарство, у 38 опухоль начала уменьшаться. По более свежим данным, раковые образования уменьшались у 44 человек из 55. Лекарство под названием ларотректиниб исследовали на предмет воздействия на редкую мутацию TRK, которая может провоцировать возникновение опухоли в легких, головном мозге и на коже. В Loxo Oncology предприняли еще один беспрецедентный шаг: начали разработку нового препарата для исследуемых, у которых выработалась резистентность к первому лекарству. Поэтому, если больным не поможет старое лекарство, на подходе будет уже новое. Пока его испытали на двух пациентах.

С начала года акции Loxo Oncology выросли на 175% — все на волне восторгов вокруг ларотректиниба и пары других разрабатываемых лекарств против редких мутаций раковых клеток. Иные компании, уделяющие внимание редким заболеваниям, могут похвастаться не меньшими успехами. Например, Ignyta тестирует препарат энтректиниб, нацеленный на TRK и редкую мутацию ROS1, которая является причиной рака легких. Курс акций этой компании вырос с начала года на 190%. Blueprint Medicines занимается лекарствами против других редких мутаций, включая один тип рака пищеварительной системы. Цена акций компании взлетела на 150%. Однако случай уже упомянутой Agios должен насторожить инвесторов. С момента выхода компании на биржу в 2013 году ее ценные бумаги подорожали на 100%. Однако если считать от января 2015 года, когда курс был наивысшим, цена акций снизилась на 50%. Иногда результаты исследований могут быть настолько потрясающими, что затмевают собой мелкие масштабы рынков сбыта.

Другая проблема заключается в том, как врачи будут отыскивать больных раком пациентов с редкими генетическими мутациями. Придется прибегать к специализированным анализам опухоли каждого пациента, которому не помогли обычные препараты. Очень часто для этого будут требоваться дорогостоящие высокоточные ДНК-секвенсоры. Сейчас такие исследования возможны лишь в крупнейших исследовательских центрах. Компания Foundation Medicine из города Кембридж в штате Массачусетс, разработчик и производитель диагностического оборудования для выявления раковых заболеваний, стремится получить одобрение на стандартизированный тест от FDA. Две другие организации, Thermo Fisher Scientific, занимающаяся производством лабораторного оборудования, и Illumina, тоже разрабатывают новые диагностические устройства. Джейкоб Ван Наарден, директор по развитию бизнеса в Loxo Oncology, считает: «Мы впервые видим, как упор делается не только на качество диагностики, но и на ее доступность для больных. Этого рынок пока предложить не может, но ситуация вот-вот поменяется».

Подобным бизнесом занимаются не только малые компании. Первые препараты против конкретных генных мутаций представили такие гиганты как Novartis, Pfizer и AtraZeneca, которые также не остаются в стороне от актуальных разработок. Хосе Баселга, главный врач Мемориального онкологического центра Слоуна — Кеттеринга полагает: «Одна непреложная истина гласит, что человеческий род можно спасти лишь жизнь за жизнью. Мы обязаны подвергать сомнению каждую догму, связанную с разработкой препаратов».

Когда находят лекарство против очередной разновидности рака, можно не сомневаться, что компания Wellington Management, управляющая активами такий организаций как Vanguard Heath Care и Hartford Healthcare, извлекает из этого выгоду как для себя, так и для своих акционеров. Wellington Management инвестирует в разнообразные сферы бизнеса, но уделяет больше всего внимания областям, которые стимулируют развитие здравоохранения, как, например, изучение социальных групп населения и новейшие исследования в Соединенных Штатах и за рубежом. Однако корпорация также помогает лидирующим компаниям с многомиллиардной капитализацией избежать спадов в развитии бизнеса, за что получает щедрое вознаграждение. Во время финансового кризиса обвал старого фонда корпорации Vanguard составил 33,2% по сравнению с 51% у индексного фонда Vanguard 500 Index Fund. Тем не менее, с момента наибольшего спада в 2009 году показатели фонда Vanguard Health Care Fund сравнялись с ростом индексного фонда. Рыночный цикл устроен так, что наименьшим сопротивлением можно добиться наибольшей прибыли — прямо то, что доктор прописал.